Таня Гроттер и птица титанов - Страница 59

К оглавлению

59

– Странно, – медленно сказала Таня.

– Вот я и говорю: не нравится мне это. И это… Тань… что-то ты драконбол подзабросила. Соловей обижаться начинает. Ты с ним, Тань, поговори! Он такой, что первым к тебе никогда не придет!

Тут Тарарах вновь спохватился, что опаздывает на урок, и затопал к двери.

– Слушай… а птица титанов… где она живет? – крикнула ему вслед Таня.

– Адрес прописки обычный. На белом свете!

– Я серьезно.

– Да и я, Тань, серьезно. Птичка-то шустрая… Холодно ей – так в центре Земли греется. Но частенько прилетает в Заповедный Лес Тибидохса. Только там обитают поющие полосатые гусеницы. На полоске, знаешь, что между лесом и океаном.

– Она их ест?

– Слушает, как они поют! – пошутил Тарарах. – Но ты ее не найдешь, даже если захочешь! Только Ванька! К тебе она не подлетит.

– Почему?

Тарарах пошевелил пальцами, ловя ускользающее слово. У него всегда так было: мысль формировалась сразу, а потом постепенно, по каплям просачивалась сквозь речевой аппарат, точно чистая вода сквозь песок.

– У Ваньки оно… вроде дара!.. Он зверей любит, и они к нему льнут. Причем спокойно так любит… никогда не видел, чтобы он сюсюкал или млел там как-то особо… Ванька он такой… ванькинский… Ну все, Тань, пока!

Тарарах закрыл дверь. Слышно было, как он топает по коридору и заразительно хохочет, чему-то радуясь. Таня слушала его хохот, думала о Ваньке, и сердце ей согревала незнакомая прежде нежность. Ее чувство к Глебу было чем угодно, но не нежностью. Глеба ей всегда хотелось треснуть по голове трубой или разодрать в клочья. Сейчас же Таня не понимала, откуда пришла к ней эта нежность. Может, от уступившего ей тело двойника, который так непонятно, так странно, ненавязчиво и одновременно властно присутствовал в ее сознании?

Таня вышла из комнаты и долго шагала запутанными переходами школы. Она любила эти внезапные галерейки, построенные в разные века и переплетавшие башни Тибидохса между собой. Убирались тут редко – слишком большие площади. Между камнями пророс мох. Витражные стекла были затянуты паутиной, которая то надувалась от сквозняка, то опадала. Порой это получалось даже страшновато, когда паутина, например, пузырилась вместо выбитого лица у старинного витражного кавалера, глазами которому служили давно высохшие мухи.

Ученики пользовались галереями редко, предпочитая Главную Лестницу, и потому призраки здесь встречались чаще, чем люди. Вот и сейчас, услышав впереди голоса, Таня решила, что это кто-то из привидений. Большинство призраков были приставучими занудами, поэтому, чтобы не встречаться с ними, Таня спряталась за занавес из побегов плюща, который когда-то давно пророс сквозь трещину в окне.

Сквозь плющ она увидела на широком подоконнике Лизу Зализину. Лиза сидела и плакала, уткнув лицо в руки. Таня, возможно, и не узнала бы ее, если бы не длинные распущенные волосы. Обычно слезы у Лизон бывали противные – гневные, мелкие, с обидой, со вскриками, с шипением, с раздражением на весь мир. Теперь же Лиза плакала как-то совсем иначе – широко, просторно, живительно, точно дождь проливался на высохшую землю.

– Почему? Почему? Почему? – повторяла она, силясь что-то понять, но все равно не понимая.

Рядом с Лизой стояла Рэйто Шейто-Крейто и, положив ей на плечо ладонь, легонько покачивала ее, утешая. По всему видно было, что Шито-Крыто оказалась здесь случайно, из любви к уединенным уголкам, и столь же спонтанно подошла к рыдающей Лизе.

Таню это потрясло. Она как-то резко, на уровне интуиции поняла, что доброта залегает глубже слов и глубже ума. И ничем никогда ее не истребить, если человек сам не засыплет свой колодец песком. Не подходя к Ритке и Лизе, Таня бесшумно скользнула дальше, пользуясь разросшимся плющом.

«Ритка лучше меня. Добрее. А я-то думала про нее: дрянь она хмурая. Ничего я не понимаю в людях. Просто и не пытайся!» – подумала Таня. Она ощущала себя окончательно сбитой с толку.

Глава 12
Вразные вразности

1. Саможаление опаснее рака. Ты убиваешь его в одном месте, оно прорастает в другом. Убей в себе саможаление, и ты каждый день сможешь становиться королем какой-нибудь страны. Если тебе захочется.

2. Ложь, что человек сложен. На самом деле он очень прост и равен обычно одной доминантной мысли. Мысль эта управляет большинством его решений и принципом их принятия.

3. Для человека опаснее всего быть во всем правым.

Сарданапал Черноморов

Таня отыскала Глеба на сыпучем песчаном склоне. Он сидел на самом верху, где толстые, как жилы, корни сосен переплетали землю, и рисовал жадно и быстро. Издали Тане показалось, что она видит на бумаге чей-то стремительный профиль – очень знакомый – и не менее стремительные, раздутые ветром волосы.

Перстень Феофила Гроттера был не в духе. Глеб ему не нравился, и погода не нравилась, и вообще ничего не нравилось. От рассеянной магии, разлитой в воздухе, он искрил и, как курочка золотые яйца, нес какую-то чушь.

– Девицам на выданье! Из самого Парижу! Шляпка дамская «Потеря головы» с шелковыми лентами! Чепец «королевино вставанье»! А la грек подкольный женский кафтан! Башмачки «улиточка» на прилипающей подошве! Привяжут мужа к жене, а женщину к дому! Туфельки «Попрыгушка»! Для особ, которым не сидится на месте!

– Дед, ты перегрелся!

– Это ты перегрелась! Протри глаза! Уборщик и волосочес Бертуан предлагает помаду для отращивания волос «Вздохи Амура»! Адресоваться в торговые ряды, что у конюшен.

Услышав шаги, Глеб быстро перевернул папку рисунком вниз и стал отрешенно грызть карандаш.

59