Таня Гроттер и птица титанов - Страница 89

К оглавлению

89

Гулеб упрямо пытался подняться. Наконец ему это удалось. Он раскачивался, ловя равновесие и опасаясь сделать шаг. Лицо у него было сосредоточенное, как у человека, обучающегося ходить. Жанна насмешливо наблюдала за ним.

Он качнулся к сосне и ухватился за ее ствол.

– Ты не впустила Жанин Абот? Ты? Не верю! Она была сильнее!

– Сом-еваюсь. Ма-ия де-о т-етье. Сильнее тот, кто лю-ит! Чем сильнее лю-овь, тем больше си-а, – спокойно пропела Жанна.

– Лжешь! При начале атаки отразить ничего нельзя! Стекло Миров… – начал Гулеб.

На гладком лбу Жанны дернулась нетерпеливая морщинка, и Гулеб замолчал, схватившись за рот. Таня увидела, что губы ему заплело корнями, прошившими кожу насквозь.

– По-олчи, пожа-уйста, нез-акомец! Я любила те-я… нет, не тебя, другого… больше, чем любила о-а. А вот он, ви-имо, любил ма-о. По-ому и позво-ил себя вы-ес-ить!

Глеб отпустил сосну. Покачнулся, жалобно зачерпнул рукой воздух и не то упал, не то грузно осел на землю. От Жанны его отделяло четыре шага – тростью не дотянуться. Он закрыл лицо руками и минуту сидел, раскачиваясь.

– Ну хорошо! Забирай! Ты победила! – прошипел он.

Потом его стало корчить, точно в припадке. Мышцы спины то напрягались, то расслаблялись. Голова задиралась так, что, казалось, шея сейчас сломается. Пальцы скребли землю. Видя, что он задыхается, Жанна заставила корни исчезнуть.

– Жанна! – едва слышно позвал Глеб. – Жанна, это я!

– Г-еб?

– Двойник отпустил меня! Умоляю, помоги! Мне очень плохо!

Жанна то протягивала к нему руку, то вновь опускала. Ее пальцы дрожали. Таня понимала, что она испытывает. Бейбарсов – не этот, а тот другой – был для нее всем: воздухом, счастьем, жизнью.

– Г-еб, это, правда, ты? До-ажи!

– Жанна! Вспомни зеленую свечу на сундуке! Помнишь, мы тайком зажигали ее? А череп маньяка с железными зубами! Ты целовала его, представляя, что это я. Ленка Свеколт подглядела и рассказала мне! Мы поклялись любить друг друга вечно! Что я говорил тебе тогда, вспомни!

– Мы бы-и тог-а детьми! Никто чу-ой не может это-о знать! Г-еб не пустил бы ни-ого в эти воспоми-ания! – убежденно сказала Жанна.

– Жанна, помоги! Скорее! Он возвращается! Он сильнее меня!

Аббатикова двинулась было к нему, но тревожно взглянула на его трость. Глеб правильно понял взгляд и, далеко отбросив бамбуковую палку, протянул к ней руки. Жанна не выдержала.

– Г-еб! – раненой птицей воскликнула она.

– Не надо! – крикнула Таня.

Жанна с досадой оглянулась на нее и… бросилась к Глебу. Прижалась к нему, с отчаянностью доверчивой любви закрыв глаза и запрокинув лицо. Он гладил ее по вздрагивающей спине.

«Неужели правда, Буй-Борс отдал контроль двойнику?» – удивленно подумала Таня.

Внезапно Жанна вскрикнула и, обмякнув, провисла в его руках. Глеб встал. Таня заметила, что к нему вернулась кошачья ловкость движений.

– Не могу поверить! Эта раскисающая дурочка отняла у меня Жанин Абот! – мрачно сказал Глеб.

В предплечье у Жанны торчал узкий, длинный, со сточенной пробкой шип некромагусов.

Глава 21
Ораторис демагогис

Мы очень часто не любим наших близких, потому что они делают что-то не так. Не хотят того, чего хотим мы, или принимают те решения, которые мы считаем глупыми. И это делает нашу жизнь невыносимой. Мы не понимаем, что, если бы близкие вдруг изменились и стали не хотеть того-то и не делать того-то – мы моментально бы придрались к чему-то другому.

Йозеф Эметс, венгерский философ

Глеб поднял трость, подошел к сосне и, очистив от травы и хвои небольшой участок земли, что-то на нем начертил. Потом вернулся к Тане и тросточкой опустил ее вытянутые руки.

– Ты не поверишь. Впервые мне было кого-то жаль. Она хорошо ко мне относилась, – сказал Глеб.

Таня попыталась плюнуть в него, но попала себе на подбородок. Губы были резиновые. Глеб заботливо вытер ей лицо. Некромаги не брезгливы.

– Ты ее убил! – крикнула Таня.

– Да нет, всего лишь усыпил. Когда Стекло Миров треснет, она объединится с Жанин… Она симпатичнее Жанин, ты не находишь? Сколько раз я просил Жанин бросить боевую гимнастику и не закачивать шею!

Глеб сел на землю и вытянул ноги. Таня удивленно наблюдала за ним. Неужели Бейбарсов забыл о птице?

– Надо немного подождать. Он сейчас сам приползет! – угадав ее мысли, сказал Глеб.

– Кто приползет?

– Твой Ванька!

– Никогда!

– Хочешь пари?

Глеб не ошибся. Камыш зашуршал, и на поляну выполз Ванька, прижимавший к груди серую птичку. Ванька сухо кашлял. Он дополз до сосны, до того очищенного Глебом участка, и упал на живот. Таня увидела, что он судорожно дышит, а из глаз текут слезы.

– Некромагия чистейшей воды! Я помог ему сбиться с дороги. Кроме того, внушил, что камыши горят… Смотри, он едва не задохнулся от несуществующего дыма!

Глеб встал и, разминая ноги, зашагал к птице. Ваньке, должно быть, показалось, что Бейбарсов возник из дыма. Он попытался прижать к себе птицу, но Глеб оттолкнул его ногой и цокнул языком.

– Ползи отсюда! Когда глаз ударится о землю, он обратит свою ненависть на то живое существо, которое окажется ближе всех, – сказал он и попятился, нашаривая глаз Эринии.

Таня сделала невероятное усилие. Ей казалось: она заточена внутри ледяной статуи. Рывок, еще рывок! Руки не слушались, словно импульс, который посылает мозг, вообще не доходит до пальцев.

Поняв, что победить некромагию ей не удастся, Таня изменила тактику. Отчаянно дернулась и, потеряв равновесие, завалилась набок, как кукла. Она лежала щекой на перстне Эвмеда и ощущала его настойчивый жар. Глеб не заметил этого. Она видела его узкую гибкую спину с темным пятном между лопатками.

89