Таня Гроттер и птица титанов - Страница 90

Таня знала, что, стоит ей шепнуть Искрис фронтис, раскаленная искра помчится к Глебу и прожжет его насквозь. Теперь-то Глеб снаружи кольца! Ничего его не защитит. Однако, чем дольше она смотрела на спину Глеба, тем меньше в ней оставалось решимости.

В сознании Тани заметались невидимые весы. Ослушаться Чуму и спасти мир или остановить Глеба, но погибнуть самой? Как же мало времени, чтобы решить! Но теперь на весах была и жизнь Ваньки.

Глеб укрылся за сосной и оттуда еще раз крикнул Валялкину, чтобы тот убирался. Упрямый Ванька остался на месте. Глеб занес магический глаз, переплетенный багровыми, как кровь, сосудами.

– Иск… Ораторис демагогис! – отчаянно крикнула Таня, в последнюю секунду изменив заклинание.

Крупная, с апельсин, искра с неотвратимой медлительностью прокатилась по воздуху к Глебу. В последнюю секунду тот обернулся, но было уже поздно. Искра врезалась ему в грудь. Глеб упал. Таня испугалась, что доза магии оказалась слишком большой, но тут он вскочил, занес над головой глаз Эринии и откашлялся.

– Прежде чем уничтожить птицу титанов, мне бы хотелось обратиться к вам с небольшой речью! – сказал он хорошо поставленным голосом. – Я отдаю себе отчет, что большинство негодяев прокалывались именно на болтливости, однако уверен, что мне хватит ума не разделить их судьбу. Ведь я не просто негодяй! Я нравственный монстр!

Таня слабо улыбнулась. Сработало! Заклинание многоболтательных магвокатов, да еще в усиленной дозе! Глеб будет произносить свою негодяйскую речь до позднего вечера.

Однако некромаги есть некромаги. Иммунитет у них хороший. Внезапно Глеб замолчал, пытаясь что-то вспомнить. Глаза у него стали растерянными.

– О чем я только что говорил? – подозрительно спросил он у Тани, наводя на нее бамбуковую трость.

Это было опасное мгновение. Таня поняла, что обрадовалась рано.

– Что ты ненавидишь птицу! – торопливо напомнила она.

Лицо Глеба просветлело.

– О да! Я ненавижу эту птицу! О как люто я ее нанавижу!.. Если всю ненависть мира собрать воедино, то даже в этом случае эта суммарная ненависть будет меньше…

Оглядываясь на Глеба, Ванька схватил птицу титанов и, прижимая ее к груди, стал отползать. Глеб демонически расхохотался, наблюдая за ним.

– Вот он уходит, жалкий Валялкин! Смотрите все! Уползает в камыш! Он думает, что спасется сам и спасет ее! Он думает, что сможет скрыться от меня! Ха-ха!

Он взмахнул тростью, и над головой у Ваньки пронеслась точно невидимая бритва, срезая ветки и камыши.

– Я мог бы уничтожить тебя, но я хочу, чтобы ты страдал! Молил о пощаде! Не правда ли, ты в ужасе? Ты дрожишь, несчастный?

– Дрожу! – подтвердил Ванька, не забывая быстро уползать.

Получив заверение в том, что Ванька смертельно запуган, Глеб просиял и пошел за ним, держа глаз над головой, точно факел.

– Минуту, молодой человек! Вы забыли дать автограф! – напомнил кто-то.

В последний момент Глеб отчаянно швырнул глаз Эринии в спину Ваньки. Не долетев до цели, глаз завис в воздухе. Глеб рванулся. Его держали Поклеп Поклепыч и Тарарах.

Еще через секунду между Глебом и Ванькой материализовались Сарданапал и Медузия. Доцент Горгонова, одетая в дорожный греческий плащ, держала глаз Эринии и, цокая языком, строго смотрела на него. У Сарданапала в руках был боевой посох, о котором Таня только слышала мельком, но никогда его не видела.

Медузия склонилась над Жанной Аббатиковой и вытащила шип.

– Так я и думала! Такие же, как в Тибидохсе! – услышала Таня ее голос.

Она подошла к Бейбарсову, скользнула легкими пальцами по его одежде и выудила еще два шипа. Глеб с ненавистью смотрел на нее. Покачав головой, Медузия присела на корточки перед Таней. Таня лежала щекой на кольце и не могла шевельнуться.

– Видела шипы? У тебя такие же? – спросила Медузия тихо.

Таня попыталась кивнуть. Шея не слушалась. Кивок вышел жалким. Медузия фыркнула и, не обыскивая ее, встала. Таня смотрела не на Медузию, а на Сарданапала. Тот подошел и, коснувшись ее боевым посохом, втянул парализующую некромагию. Таня увидела, что академик смотрит на нее и улыбается. Ей стало стыдно, но она поняла, что при всем желании не сможет выдавить слово «прости!».

– Вы здесь давно? – спросила она.

Сарданапал покачал головой.

– Не слишком. Но на ораторис демагогис мы, безусловно, успели. И как ты спасла птицу, видели.

Глеб не сопротивлялся: выглядел раздавленным и потухшим. Тарарах с Поклепом ослабили хватку. Бейбарсов боднул Тарараха головой, ударом колена в печень заставил Поклепа согнуться и, подхватив бамбуковую трость, метнулся в камыши.

Питекантроп взревел и, вытирая окровавленный нос, рванулся за ним, но академик остановил его.

– Не надо!

– Как не надо? Он же убежит!

– Далеко не убежит.

– Почему?

Сарданапал переглянулся с Медузией.

– Разве ты ничего не заметил, Тарарах? За нами увязался малютка Клоппик! – сказала доцент Горгонова.

Питекантроп не успокоился:

– При чем тут Клоппик? Глеб – некромаг!

– Правда? – вежливо уточнила Медузия. – А Клоппик просто малютка. Малютка Клоппик.

С той стороны, куда убежал Бейбарсов, донеслись улюлюканье, вопли и – сразу после них серия оглушительных взрывов. Осколки измельченного льда осыпали остров.

– Что это? – крикнула Таня, не слыша своего голоса.

– Полагаю, бомбометное заклинание. Глеб попытался пустить в ход трость, а малютка Клоппик обиделся! – Академик поднялся с земли, отряхивая плащ.

– Такого заклинания не существует!

– Боюсь, что уже существует… И не только оно одно!